Совет по науке и образованию

Стенографический отчёт о заседании Совета по науке и образованию 8 февраля 2018 года

8 февраля 2018 года, 15:20

Президент провёл заседание Совета по науке и образованию, на котором обсуждались основные задачи, перспективы и ключевые направления международного научно-технического сотрудничества.

Новосибсовет

Стенографический отчёт о заседании Совета по науке и образованию

В.Путин: Добрый день, уважаемые коллеги!

Я всех вас, вообще всех российских исследователей, учёных хочу поздравить с праздником – Днём российской науки. Хочу пожелать вам творческих успехов, всего самого доброго, здоровья, благополучия.

Сегодня предлагаю предметно обсудить дальнейшие шаги по укреплению научного потенциала России. Для будущего страны этот вопрос, безусловно, является принципиально важным, жизненно важным.

В мире происходят кардинальные технологические перемены. По своему масштабу они сопоставимы с эпохами промышленных революций и научных открытий, которые радикально меняли уклад жизни людей на нашей планете.

Очевидно, что сейчас лидером станет тот, кто будет обладать собственными технологиями, знаниями, компетенциями. Они становятся важнейшим ресурсом развития, обеспечивают суверенитет страны без всякого преувеличения. В науке, как в других областях, мы должны добиться настоящего прорыва. Нужно раз и навсегда отказаться от поддержки неэффективности, от устаревших, отживших подходов в организации научной деятельности. И, безусловно, страна ждёт от науки новых решений, которые могут изменить качество жизни людей, придать мощную динамику развитию России.

Именно такие задачи были поставлены в Стратегии научно-технологического развития. И на это должны быть нацелены проекты научных институтов, программы НИОКРов, министерств, ведомств.

Содействие должны получать сильнейшие учёные и исследовательские коллективы. При этом ключевой принцип государственной поддержки – это конкретный, практический результат, создание глобально конкурентоспособных продуктов и прорывных технологий.

Уже сегодня наши учёные помогают отечественным компаниям, помогают добиваться успеха в технологической гонке, в том числе в области обработки и передачи больших данных.

Взаимодействие науки и бизнеса должно стать ключевым условием реализации программы цифровой экономики. На основе передовых решений предстоит на качественно новом уровне организовать деятельность государственных и социальных учреждений, транспорта и управления городами, занять лидирующие позиции в сфере разработки и применения систем искусственного интеллекта.

Далее: отечественные учёные сделали значительный шаг вперёд в таких относительно новых для нас междисциплинарных областях, как наука о жизни, где исследования ведутся на стыке биологии, химии, генетики, медицины, биоинформатики, физики.

Предложены новые технологические диагностики и лечения сердечно-сосудистых заболеваний. Серьёзные успехи достигнуты в регенеративной медицине. Речь об инновационных разработках, которые позволяют спасти людей с практически полным повреждением кожи, например, вернуться к нормальной, полноценной жизни тем, кто пережил тяжёлую травму мозга или инсульт, с меньшими рисками проводить замены сердечных клапанов.

Считаю, что накопленный интеллектуальный, научный потенциал позволяет организовать в России масштабные геномные исследования. И прошу в короткие сроки разработать соответствующую программу, предусмотреть механизмы поддержки сильных коллективов, формирования передовой инфраструктуры и подготовки кадров. Только что мы с представителями Сибирского отделения Академии наук подробно об этом говорили.

И в генетике, и в других областях надо шире использовать так называемый конвергентный подход, природоподобные технологии. На этой базе мы сможем создавать новые лекарства и методы лечения тяжёлых заболеваний, новую энергетику, основанную на технологиях максимально бережного отношения к ресурсам. Хотел бы услышать, безусловно, ваши предложения на этот счёт.

Уважаемые коллеги!

Качественные изменения в российской науке за последние годы произошли, безусловно, не сами по себе, они стали результатом колоссальной работы государства и учёного сообщества.

За 17 лет в реальном выражении финансирование науки возросло в 3,7 раза. В действующих ценах – намного больше, [финансирование] гражданской науки выросло в 23,6 раза.

Серьёзные инвестиции были направлены на развитие вузов и исследовательской инфраструктуры. Доля оборудования не старше 5 лет в большинстве ведущих университетов сегодня составляет 65–85 процентов. Конечно, этого недостаточно. И сегодня мы тоже с коллегами говорили, нужно развивать эту базу, причём развивать и в регионах Российской Федерации, там, где наука развита и где имеются перспективы её эффективного использования.

Новые перспективы появились у молодых исследователей. Речь о выполнении собственных долгосрочных проектов, о работе в лабораториях мирового уровня. Их возглавляют учёные, которые имеют опыт работы в ведущих научных центрах мира и определяют повестку мировой науки. Среди них немало наших выдающихся соотечественников.

При этом подчеркну: если мы хотим быть лидерами, углублять глобальную конкурентоспособность российской науки – нам, безусловно, надо идти дальше.

На каких направлениях считаю необходимым сосредоточить наши усилия и внимание?

Первое: следует продолжить развитие исследовательской инфраструктуры, о чём только что было сказано, в том числе установок класса «мегасайенс». Сейчас они уже действуют в Гатчине, Дубне, Троицке, Нижнем Новгороде и здесь, в Новосибирске, в Институте имени Г.И.Будкера.

Такая инфраструктура должна стать основой для реализации масштабных исследовательских программ, центром научного сотрудничества для всего евразийского пространства.

Продолжим работу и в рамках крупнейших международных проектов, таких как Большой адронный коллайдер в Швейцарии, экспериментальный термоядерный реактор ИТЭР во Франции, лазер на свободных электронах в Германии.

Напомню, Россия, как участник, имеет права на полученные в рамках таких проектов интеллектуальные результаты. И мы должны думать, как эффективно использовать их в интересах развития страны, экономики, социальной сферы.

Ещё раз вернусь к только что состоявшемуся разговору с коллегами из Сибирского отделения Академии наук. Это всё очень хорошо, что я перечислил. И мы, безусловно, приняли активное участие в подготовке этих центров. Мы сейчас там работаем и работаем успешно. Но нам нужно создавать такие собственные центры. Коллеги высказали предложение один из них сделать в Новосибирске, в Сибирском отделении. Я считаю, что это очень правильно. Обязательно над этим подумаем и реализуем этот проект.

Второе: особое внимание нужно и дальше уделять поддержке и продвижению талантливых молодых учёных. У всех, кто показывает успешные результаты, должны быть возможности строить в России исследовательскую карьеру, реализовывать крупные научные проекты, иметь долгосрочный горизонт планирования своей деятельности.

Главное, путь в науку для одарённых ребят должен начинаться уже со школьной скамьи. Вот почему мы приняли решение о создании на базе центра «Сириус» международного научно-технологического кластера. В его работе уже готовы принимать участие известные российские компании. И ни в коем случае нельзя забывать то, что уже сделано. Нельзя забывать наши известные и зарекомендовавшие себя ещё с советских времён центры и вновь создаваемые центры, такие как в последнее время созданы в Москве.

Третье: надо и дальше расширять взаимодействие с другими странами, повышать открытость нашей науки. Высокую эффективность показала программа мегагрантов. И надо предложить такие инструменты, которые позволят не только привлекать выдающихся учёных в качестве руководителей лабораторий, но и формировать в России мощные международные исследовательские коллективы.

Надо сказать, что сами мегагрантники, как мы их называем, сами исследователи, которые в рамках этих проектов приехали, предлагают нам такие проекты. Очень хорошие предложения, они фактически уже обеспечены финансированием, нужно только грамотно организовать эту работу.

Подчеркну, и известные учёные, и молодые исследователи должны видеть, что в России работать интересно. Здесь ставятся масштабные цели, отвечающие вызовам времени, и созданы для этого все условия, условия для того, чтобы добиться прорыва, решать задачи, которые стоят сегодня перед нашей страной.

Пожалуйста, слово Михаилу Валентиновичу Ковальчуку.

М.Ковальчук: Спасибо большое.

Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Мы сегодня обсуждаем вопрос обеспечения независимости и глобальной конкурентоспособности страны и конкурентоспособности российской науки как важнейшего фактора достижения этих целей.

Уровень развития науки в стране определяют три составляющие: идеи, кадры и исследовательская инфраструктура, о которой, Владимир Владимирович, сейчас Вы упомянули.

В современном мире базовым, якорным, компонентом обеспечения идентичности и устойчивости научной сферы является наличие высокоразвитой национальной инфраструктуры исследований и разработок. Эта составляющая в значительной мере определяет развитие двух других упомянутых компонентов – идеи и кадры.

Эта инфраструктура в сегодняшнем виде появилась в обеспечение атомного проекта. И, начиная с атомного проекта, развитие инфраструктуры науки характеризуется следующими двумя особенностями: возникая как чисто исследовательская, она превратилась в технологическую, став важнейшим технологическим инструментом современной индустрии.

На заре рождения атомного проекта сначала это была наработка изотопов, скажем, плутония или других элементов, это уже была технология, а сегодня, это поразительная вещь, но синхротронный центр, который есть здесь, в Новосибирске, и в Курчатовском институте, они становятся основой, скажем, для производства лекарств. Чтобы сделать лекарство, надо знать атомарную структуру. Сегодня 100 процентов структур расшифровываются на синхротронном излучении. Хотя полтора-два десятка лет очень много было скепсиса по этому поводу, но по факту сегодня так. То есть производство лекарств полностью определяется уровнем развития синхротронного излучения и понимания атомарной структуры.

И вторая вещь – это ядерная медицина, которая у всех на слуху. Ядерная медицина, её основа – это есть ускорители, изотопы, то есть всё то, что лежит в основе этой «мегасайенс».

И что крайне важно? Эта структура сначала была создана для обслуживания (она съедала две трети денег, сложная инфраструктура), но обслуживала 15 процентов научного сообщества – ядерная физика, элементарные частицы, ускорители. Сегодня произошла конверсия. Сегодня эти мегаустановки востребованы всем научным сообществом. Вот Владимир Владимирович говорил о физиках, химиках, биологах, науках о земле – всем нужна эта установка. Её создание – это и есть обслуживание всей научной сферы сегодняшнего дня.

И я хочу подчеркнуть, что российские и советские учёные внесли огромный вклад в развитие инфраструктуры мировой науки. Достаточно сказать, что крупнейший международный проект ИТЭР, который в 2006 году Вы запустили, подписав с Шираком в Париже это соглашение, Владимир Владимирович, базируется на идеях советских физиков. Там создаётся токамак, это советское слово, – тороидальная камера с магнитными катушками.

И, что очень важно, в Институте ядерной физики в Новосибирске ровно 55 лет назад был запущен первый в мире ускоритель на встречных пучках, явившийся прообразом адронного коллайдера. Сегодня все коллайдеры мира используют этот принцип, который был здесь реализован Будкером 55 лет назад. Способность разрабатывать, создавать и использовать такого рода установки стала одним из важнейших показателей научно-технологического развития страны. Любое государство, встающее на путь технологического развития, заводит у себя эту установку, чтобы продемонстрировать, что она её может иметь. А страны, которые разрабатывают и создают эти приборы, образуют элитный клуб, в котором Россия всегда занимала ведущее место.

Но человеческая цивилизация, достигнув сегодня, бесспорно, высочайшего уровня развития, заплатила за это высокую ресурсную, прежде всего энергетическую, цену, по сути, приведя мир на грань ресурсного кризиса.

История развития науки, прежде всего физики, показывает, что конечным результатом исследования свойств материи было открытие и использование всё более эффективных видов энергии: термодинамика, энергия пара, паровая машина, электродинамика, электроэнергия, электрогенератор, электродвигатель, физика атома, ядерная энергия, термоядерная энергия и так далее.

Что очень важно, в ходе этих процессов эффективность генерации от угля к атому выросла более чем в 3 миллиона раз. То есть из килограмма угля и килограмма урана мы извлекаем в 3 миллиона раз больше энергии. Но что очень важно: потребление росло быстрее, чем генерация, в результате цивилизация всё равно приближается к ресурсному кризису. Это означает, что повышения эффективности генерации недостаточно, нужны революционные изменения в технологиях использования, потребления энергии.

Я проиллюстрирую это утверждение примером. Очень простая вещь. У каждого в кармане есть смартфон. На обработку и распознавание одного простого речевого запроса, отправленного с персонального смартфона, затрачивается в среднем энергия достаточная, чтобы вскипятить литр воды. Вот мы, нажимая кнопку, должны об этом задуматься.

И вторая вещь, очень важная. Приведу пример, связанный с решением важнейшей задачи – формирования цифровой экономики. Мы, говоря о цифровой экономике как о важнейшем прорыве (что действительно так), должны понимать, что, по данным Международного энергетического агентства, в ближайшие годы доля потребления энергии сетевой инфокоммуникационной сферы (только сети, а конечные устройства – пользовательское сетевое оборудование, коммуникации, Wi-Fi) без производственной вычислительной информационной инфраструктуры превысит треть мирового производства электроэнергии.

Когда мы говорим с вами про цифровую экономику, мы должны понимать, что если мы не развиваем энергетику соответствующим образом, у нас не будет цифровой экономики. Это создаёт в ближайшей перспективе серьёзные энергоресурсные ограничения для формирования цифровой экономики. При этом природа не знает ресурсных кризисов и энергетического голода. Объяснение этого в чрезвычайно высокой энергоэффективности природных объектов.

Я повторю пример, который я уже очень много раз приводил. Человеческий мозг, фактически создавший уникальную цивилизацию на Земле, потребляет 30 ватт, а современный супер-ЭВМ – десятки мегаватт. При этом эффективность всех компьютеров мира далеко не достигает эффективности мозга среднестатистического человека.

Таким образом, для решения проблемы устойчивого энергообеспечения человечества необходим переход к технологиям, основанным на принципах функционирования живой природы – природоподобным технологиям. Именно такие технологии должны лечь в основу принципиально новой технологической базы экономики страны.

Владимир Владимирович, я позволю привести цитату из Вашего выступления на 70-й сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединённых Наций, когда обсуждался Киотский протокол. Вы сказали, что мы поддерживаем Киотский протокол, но это лишь частичное решение цивилизационной проблемы. Речь должна идти о внедрении принципиально новых природоподобных технологий, которые не наносят урон окружающему миру, а существуют с ним в гармонии и позволят восстановить нарушенный человеком баланс между биосферой и техносферой. Это действительно вызов планетарного масштаба.

Я хотел бы сказать, что в настоящее время уже получен целый ряд технологически значимых результатов, как в области генерации энергии, так и в сфере её потребления. Например, разработаны технологии получения электрической энергии на основе метаболических процессов живых организмов. Это так называемые биотопливные элементы – БТЭ, которые могут применяться, в частности, для питания микросенсоров биологической природы и имплантируемых медицинских устройств.

И второе направление – это технологии потребления. Развиваются активно технологии аппаратной, я подчеркну, не программной, а аппаратной реализации искусственных нейроморфных сетей для вычислительных устройств, работающих на принципах человеческого мозга и, как следствие, потребляющих энергии существенно меньше. Следует отметить, что эти исследования и разработки во всех этих направлениях активно и системно ведутся во многих странах мира.

Я хотел бы сказать, что сегодня в области исследования процессов живой природы и создания природоподобных технологий мы находимся на мировом уровне. И это, так сказать, косвенно показывает взрывной рост публикаций, в первую очередь в области живых систем, отечественных учёных. Это действительно объективный показатель развития.

Теперь для достижения научно-технологического прорыва и закрепления наших лидирующих позиций в стратегической перспективе надо в ближайшие пять-семь лет совершить новый шаг в исследовании природных процессов, прежде всего процессов жизнедеятельности живой природы. И я бы хотел сказать, что для этого необходимо создать ряд качественно новых экспериментальных установок, позволяющих непосредственно напрямую исследовать не только структуру объектов живой природы, но и процессы их функционирования.

Я отвлекусь и буквально скажу два слова. Представьте себе, что мы делали до сегодняшнего дня. Мы берём объект, неважно, готовый материал, будь то минерал или же предмет живой природы. Дальше мы на синхротронном излучении, на рентгене, смотрим картину дифракции, изучаем расположение атомов, и затем мы, зная атомарную структуру и свойства, эмпирически подбираем технологический процесс, который позволит нам создать этот материал с заданными свойствами.

Но представьте себе, ведь эти атомы, которые мы сегодня фиксируем в конечных положениях, пришли туда либо когда-то давно в результате «большого взрыва», либо в результате конкретных химических реакций. И если мы могли бы подсмотреть у природы, как идут эти реакции, как двигаются атомы в процессе, то мы бы могли подсмотреть у природы, как она создаёт эти материалы, а значит, перевести наши технологические возможности на качественно новый уровень. В общем, движение – ключ к пониманию функций. И эти новые исследовательские установки, с одной стороны, позволят увидеть нам эту часть временным разрешением, что происходит в живой природе, а с другой стороны, я хочу сказать, что они сегодня являются метрологическими установками.

Вот смотрите, когда у нас была макромеханика, мы делали механические детали: мы сделали чертёж, изготовили детали, могли линейкой, микрометром, штангенциркулем проверить соответствие детали чертежу. Перешли к микроэлектронике – уже линейка не работает, мы могли оптически это делать. А сегодня, когда мы на атомарном уровне создаём нанотехнологические материалы, мы точно так же должны это контролировать. Это можно сделать только с помощью синхротронного излучения нейтронов.

Поэтому эти установки являются частью обеспечения технологической независимости. Потому что если даже вы купили технологию и делаете что-то, а потом я поменял в технологии что-то, а вам не сказал, если вы этого не видите, вы вылетаете с рынка. Поэтому даже небогатые страны, например такие, как Испания, независимо от европейских центров строят свои национальные фасилити.

И при создании в таких установках необходимо в полной мере использовать результаты, полученные в ходе участия России в качестве одного из ключевых партнёров в крупнейших международных проектах. В первую очередь это XFEL – лазер на свободных электронах в Германии, о котором, Владимир Владимирович, Вы говорили, Европейский центр синхротронного излучения, ИТЭР и так далее.

В результате реализации этих проектов Россия (такого не было никогда) стала полноправным совладельцем уникальных знаний, самых передовых технологий, технической и проектной документации. Фактически мы с лучшим набором учёных мира создали эти лучшие в мире приборы (XFEL, ESRF), и сегодня мы являемся совладельцами, участниками создания этой лучшей в мире интеллектуальной собственности. И фактически всё это может стать сегодня вкладом в создание новой национальной исследовательской технологической структуры.

За последние годы после принятия важнейших государственных решений была начата проработка ряда крупнейших международных инфраструктурных проектов на территории страны. Вы упомянули несколько центров. Я просто хочу сказать, что таких проектов шесть. Два проекта – НИКА в Дубне и реактор ПИК в Гатчине – идут полным ходом. НИКА близка к завершению. А есть ещё четыре проекта. Один – это ИГНИТОР, это новый токамак, российско-итальянский проект, по которому, Владимир Владимирович, во время Вашего визита в Италию было подписано это соглашение. Он двигается полным ходом. Теперь четвёртое поколение синхротронного источника. И два проекта. Один – это мощные лазеры, бывший институт Александра Михайловича, институт Панченко, – это одна вещь. И создание новых ускорительных установок на базе Новосибирска, о чём Вы сейчас сказали.

Я хотел бы сказать, что очень важны два прибора, которые обеспечивают решение указанной задачи. Это Международный центр нейтронных исследований на базе реактора ПИК и специализированный источник синхротронного излучения четвёртого поколения – ИССИ-4 в Протвино.

Первый находится в завершающей стадии. По своим параметрам реактор ПИК превосходит все действующие исследовательские реакторы. ИССИ-4 – это четвёртое поколение синхротрона, это принципиально новый исследовательско-технологический инструмент. Вот создание этой установки будет осуществляться в широкой международной кооперации. С одной стороны, это интеллектуальная собственность, которая принадлежит нам, она сейчас адаптируется к нашим возможностям.

И вторая важная вещь. В Протвино находится Институт физики высоких энергий имени Логунова. Там есть самый мощный в стране и третий в мире ускоритель протонов, и там был построен наш коллайдер. Там существует 20-километровый тоннель, подведена энергия, прямой кабель от Смоленской атомной станции. То есть там есть уникальная инфраструктура, где строился наш ЦЕРН, который был заморожен в 90-х годах. Поэтому, возможно, мы сейчас рассматриваем ситуацию, как можно использовать эту инфраструктуру, и вместе с готовой документацией от XFEL и ESRF мы можем в короткий срок, пять – семь лет, построить вот эту уникальную, лучшую в мире установку вместе с нашими коллегами.

Мы подписали накануне, два дня назад, документ вместе с руководством XFEL и ESRF, в котором полностью сформулировали наш совместный интерес к созданию такой установки и в полной кооперации на эту тему.

Создаваемая уникальная научно-исследовательская инфраструктура призвана стать центром концентрации и наращивания интеллектуального потенциала нации. На базе создаваемой исследовательско-технологической инфраструктуры могут быть и должны быть сформированы международные и научно-образовательные мегакластеры. Они стали бы центрами притяжения для талантливой молодёжи из России, стран ближнего и дальнего зарубежья, российских и иностранных учёных и специалистов. Это приведёт к ещё большему увеличению количества обучающихся в России иностранных студентов и аспирантов. Фактически были бы созданы условия для притока знаний и технологий с глобальных рынков. В деятельность по созданию и использованию указанных комплексов должны быть широко вовлечены федеральные и национальные исследовательские университеты, институты Российской академии наук, другие научные и научно-производственные структуры.

Необходимо было бы также выработать комплекс мер, которые бы обеспечили решение этих задач и включали, в частности, создание и развитие национальной системы междисциплинарного образования, о котором Вы говорили в самом начале, и укрепление уже существующих механизмов привлечения зарубежных и отечественных учёных и специалистов. И в этом смысле создаваемая уникальная исследовательско-технологическая инфраструктура даст возможность подсмотреть, как, в ходе каких процессов природа создаёт свои материалы и объекты, и в конечном итоге позволит перевести наши технологии на принципиально новый уровень и обеспечит лидирующие позиции страны.

Спасибо большое.

В.Путин: Спасибо большое.

Михаил Валентинович, Вы сказали, что у всех смартфоны есть, а у меня нет смартфона. И у Вас нет. Видите? А ведь у всех есть.

И по поводу кипячения воды. Если она чистая, её кипятить не надо. Но нам, наверное, Ольга Анатольевна расскажет об этом.

Александр Михайлович, пожалуйста.

А.Сергеев: Уважаемый Владимир Владимирович, уважаемые коллеги, позвольте мне поделиться некоторыми мыслями относительно вопросов повышения глобальной конкурентоспособности нашей науки в условиях интернационализации научной деятельности.

Вообще мы с вами понимаем, что научная деятельность, конечно, всё больше и больше интернационализируется, и есть много причин, почему так происходит. Конечно, имеет место синергия мозгов, когда складываются усилия учёных разных стран. Иногда просто нужно, действительно, привлечь средства и финансовые ресурсы разных стран, для того чтобы построить какую-то машину, которую каждая страна в одиночку не может себе позволить.

Наконец, есть вопрос, связанный с тем, что есть глобальные вызовы, а отвечать на глобальные вызовы, естественно, можно с помощью ответов, которые являются универсальными. Здесь объединение усилий, конечно, тоже очень важно. Поэтому, действительно, интернационализация имеет место, и мы при этом должны отдавать себе отчёт в том, что, участвуя в этой интернационализации, мы должны позаботиться о том, чтобы в этом процессе суммарный поток интеллекта был всё-таки в нашу сторону. К сожалению, ситуация, которая у меня сейчас сложилась, не такая. В общем-то, если оперировать с неким суммарным интеллектом нации, он всё-таки у нас в среднем у страны утекает. Поэтому нам обязательно нужны работающие инструменты, для того чтобы этот поток развернуть к нам.

Какие это могут быть инструменты? Конечно, безусловно, нужно поддержать прекрасную программу, которую Андрей Александрович в своё время начал, – программа создания новых лабораторий под руководством ведущих учёных. Она прекрасно работает, её надо расширять, и это правильно.

Но, с другой стороны, конечно, мы не угонимся ни за Соединёнными Штатами, ни Китаем в плане привлечения учёных. У них действительно больше средств, поэтому этот инструмент явно недостаточен.

Второй очень важный инструмент, Михаил Валентинович о нём сегодня говорил, что учёные едут не потому, что им просто платят в какой-то стране больше, а едут за интерес. Вот им интересно работать на установке, которая уникальна в мире. Конечно, учёный приедет сам. И чем больше таких установок класса «мегасайенс» мы создаём, тем больше мы обеспечим приток интеллекта к нам и можем таким образом пытаться развернуть тот вектор, который пока у нас идёт наружу.

Наверное, дело не только в установках такого мегакласса. Понимаете, мне кажется, что мы и на существующих экспериментальных установках, интересных, уникальных, могли бы то же самое осуществлять, просто если мы правильно выстроим структуру этого проекта так, чтобы там могли эффективно участвовать зарубежные учёные.

Мне кажется, что у нас в стране надо принять закон о создании международных научных организаций. Ведь зарубежные страны привыкли работать таким образом. Если они готовы внести какие-то средства, им нужно чёткое определение, что они получат место в управлении этим проектом, что они получат право формировать программу, получат определённые часы для своих учёных для работы на этих установках.

У нас сейчас, к сожалению, в стране только одна организация – это Институт ядерных исследований в Дубне, работает как международная научная организация «под зонтиком» российского законодательства. Если бы у нас была возможность организовывать по российскому законодательству такие международные научные организации, я думаю, что мы получили бы и приток интереса, и приток капитала сюда, и вместе с этим последовали бы учёные. Это, мне кажется, важный момент.

Следующий инструмент может быть таким, ведь учёные, конечно, едут не только на установки «мегасайенс», не только в те места, где есть передовая исследовательская инфраструктура, они едут вообще туда, где интересно, где есть интересные новые проекты. И мне кажется, что некоторым нашим проектам, безусловно, интересным, можно было бы придать статус международных.

Сегодня, поскольку много говорилось о Новосибирске, нашем сибирском отделении, я, извините меня, наоборот, приведу пару примеров из других регионов страны. Мне кажется, что очень интересным было бы сделать международным проект археологии Крыма. Крым, действительно, не меньше, чем Израиль и Палестина, является археологическим сокровищем. Это место пересечения путей, место пересечения цивилизаций. И сейчас, как показывают раскопки при строительстве автомобильной трассы, мы стали обладателями огромных богатств, которые извлекаются и извлекаются. Вообще говоря, анализ артефактов, которые найдены, систематизация, датирование может быть делом международным. И есть очень большой интерес со стороны учёных из других стран, чтобы приехать. Это нам было бы ещё очень важно, потому что учёные проще преодолевают политические барьеры. Есть такое понимание в физике, как «туннелирование под барьером». Учёные, если им интересно, они приедут, а мы тем самым могли бы постепенно включать через научный проект вот такую международную систему разделения научного труда.

Другой такой проект мог бы быть с нашего противоположного региона – с Дальнего Востока. Понимаете, коллеги, мы много говорим об освоении Луны, далёких планет и так далее. Вы знаете, у нас на нашей планете есть огромное количество всего неизведанного и неосвоенного. Это глубины морского океана. Ведь если взять объём обитания, жизни в морских глубинах, он приблизительно на два порядка больше, чем объём среды обитания над сушей. А глубоководные исследования, конечно, очень сложны. Они требуют современного инструментария. И в этом смысле международный проект по освоению глубоководных ресурсов наших дальневосточных морей выглядел бы очень интересно. Понимаете, этот регион сам по себе сейчас регион, в который перемещается центр геополитической активности. И у нас есть база, чтобы такой наукой там заниматься. У нас есть и академический флот. У нас есть замечательные институты, которые делают глубоководных роботов. У нас во Владивостоке есть прекрасный океанариум, есть биобанк. И поэтому в принципе ситуация там подготовлена. Мне кажется, что просто можно было бы путём небольшого вливания средств и организационной перестройки, действительно, сделать этот проект центром внимания для многих-многих учёных. С помощью этого мы бы опять получили поток интеллекта в нашу страну.

Есть ещё один такой инструмент, такая интересная, новая совсем, может быть, для нас, прежде всего для страны, форма сотрудничества, как организация работ научных групп на принципах «мозгового штурма». Наверное, мои коллеги-учёные знают, что очень активно в разные страны приглашаются крупные учёные, на три-четыре недели им обеспечиваются хорошие условия работы. И эти ведущие специалисты в мире устраивают такую длительную рабочую группу, в которой обсуждаются современные направления, анализируются результаты современных экспериментов, определяется тактика движения вперёд. Попадание в такую рабочую группу гарантирует то, что вы останетесь в топе, на самом верху в соответствующей дисциплине и по определению стратегии, и по участию в различных международных комитетах.

Вы знаете, всё это связано с тем, что нам, наверное, правильнее надо выстроить вот такую научную мобильность в нашу сторону. Средства для этого должны быть не очень большие, но нужно, в конце концов, установить программу такой научной академической мобильности, которая у нас закончилась в 2013 году. У Академии наук нет такой статьи расходов, в 253-м Федеральном законе и в основных задачах Академии наук нет международной деятельности. Это обязательно нужно восстанавливать. Мы готовы взяться здесь, действительно, за эту работу.

Я Владимиру Владимировичу рассказывал некоторое время назад о том, что мы хотим сейчас актуализировать задачи Российской академии наук, внести коррективы в 253-й Федеральный закон. И в направлении международного научно-технического сотрудничества это сделать нужно совершенно обязательно.

Ещё два коротких замечания. Конечно, когда мы говорим об этих инструментах, о принципах научной дипломатии, внутренний фронт, о котором я говорил, очень важен. Но, конечно, есть и внешние фронты. Этих фронтов много разных. Есть развитые наукоориентированные страны, есть страны СНГ и ближнего зарубежья.

Вы знаете, у нас есть совершенно неработающий инструмент. В Российской академии наук около 500 иностранных членов – это выдающиеся учёные со всего мира, и в основном как раз в мощных, развитых странах. Они замечательно относятся к нашей стране, они очень расположены к нашей науке, но мы обязательно должны систематизировать работу с ними. Нам крайне необходимо организовать сеть представительств Российской академии наук в ведущих зарубежных странах. И действительно, мы тогда не только улучшим двустороннее сотрудничество, мы получим целый контингент мощных, влиятельных в своих странах людей, которые будут пропагандировать научные связи с нами. И я очень хотел бы попросить и Министерство иностранных дел, чтобы они поддержали эту идею.

Последнее. Вы знаете, очень важным фронтом в нашей научной дипломатии является ближнее зарубежье. К сожалению, мы в последние годы теряем там влияние. Нужно обязательно посмотреть на ситуацию, посмотреть на различные страны.

Я привёл бы сейчас такой пример. К нам, действительно, в последний год тянутся наши коллеги из Узбекистана. Считаю, что мы можем существенно увеличить там своё влияние за счёт усиления нашей работы в научно-образовательной сфере. Коллеги, понимаете, многие из этих стран ещё не забыли русский язык. Нам обязательно нужно вести себя таким образом, чтобы привлекать к нам, и в наши аспирантуры, в наши докторантуры, учёных оттуда. Нам нужно сделать так, чтобы наши ведущие учёные ехали туда, читали там лекции на русском языке. Понимаете, русский язык – великое дело. Его влияние нужно оставлять в этих республиках.

И конечно, хорошо было бы какие-то совместные крупные международные проекты вести. Тоже приведу пример. Вы знаете, давно ждёт завершения строительство радиоастрономического комплекса в Узбекистане – это «Суффа». И есть поручение двух президентов о том, чтобы мы действительно достроили и там организовали серьёзный научный международный проект. Нам обязательно нужно как можно скорее это сделать. И в этих условиях мы, действительно, сохраним своё влияние и не потерям наше ближнее зарубежье.

Спасибо.

В.Путин: Спасибо большое, Александр Михайлович.

Пожалуйста, Ольга Анатольевна.

О.Донцова: Большое спасибо.

Глубокоуважаемый Владимир Владимирович! Дорогие коллеги!

Хочу поблагодарить Владимира Владимировича за то, что науки о жизни и геномные исследования названы как важные направления.

И хочу привлечь Ваше внимание к так называемой прорывной технологии, которая возникла недавно и реально меняет наше представление о том, что можно сделать с геномом, – это недавно появившаяся технология геномного редактирования.

Это так называемая технология, которая позволяет точечно, в одном конкретном, заранее выбранном месте, изменить геном. Это действительно природоподобная технология, потому что в её основу легла система, с помощью которой бактерия защищается от действия бактериофага. Учёные изменили её таким образом, что свели это фактически к двум молекулам. То есть одна молекула, соответственно, является наводчиком и направляет всю эту систему в одно конкретное место на геноме. Вторая молекула является молекулярными ножницами, которые разрезают ДНК, внося в неё разрыв. Дальше клетка сама восстанавливает этот разрыв. И в процессе этого восстановления происходит небольшое изменение генетического материала в месте разрыва. То есть это не искусственная система.

Разрывы в клетке возникают и спонтанно. В частности, например, когда мы выходим на улицу и дышим свежим асфальтом, то в наши лёгкие проникает бензопилен, который модифицирует нашу ДНК, и в ней возникают разрывы. Когда мы загораем на солнце, возникает действие ультрафиолета и тоже возникают разрывы. Когда наша ДНК просто работает в клетке, в ней тоже могут возникать разрывы. То есть это вполне природные явления, которые возникают в ДНК и которые залечиваются природными же способами. То есть это технологии именно геномного редактирования, а не создания генно-модифицированных продуктов, когда в геном вносятся чужеродные гены, которые неким хаотическим образом в нём располагаются и могут изменять всю картину функционирования генома.

Понятно, что такой инструмент, когда попадает в руки учёных, открывает совершенно невероятные перспективы как в области фундаментальной науки, так и в практической области. Трудно даже вообразить себе, чего можно достичь такой направленной эволюцией, если применить её к сельскому хозяйству. Зная механизм функционирования, например, растений, мы можем уже направленно выводить сорта, которые нам нужны: устойчивые к засухе, к морозам, содержащие или не содержащие нужные вещества.

Например, все любят картофель, однако картофель содержит большое количество крахмала. А в России, особенно в городах, и в мире тоже возникает проблема избыточного питания, ожирения, диабета. С помощью таких подходов легко уменьшить, а то и вообще сделать картофель, который будет практически не содержать крахмал. И так далее.

Если мы перейдём к животноводству, то можем делать либо более мясные, либо более молочные, более шерстяные, менее шерстяные, курицу с перьями, без перьев – то, что угодно.

Например, большая проблема в настоящее время – это то, что много детей рождается с непереносимостью коровьего молока. Применяя такие технологии, легко исправить этот недостаток и сделать такую корову, которая будет давать молоко, которое детьми будет усваиваться легко.

Трудно переоценить значение таких технологий и для медицины, потому что многие дефекты могут быть исправлены с помощью таких технологий. Например, существует много заболеваний, которые связаны с генетическим дефектом. Понятно, что мы не можем исправить это на уровне эмбриона. Например, есть такая болезнь, которая называется дистрофия Дюшенна, когда мышцы практически теряют свою возможность функционировать и такой человек не может жить долго. Соответственно, мы можем взять клетки от такого человека и использовать персонализированный подход: исправить конкретный геном этой клетки, вырастить нужные клетки и вернуть обратно этому больному человеку. И тогда наряду с больными клетками он получит часть здоровых, и это позволит ему получить нормальные мышцы и развиваться дальше. Таких болезней, так называемых орфанных генетических заболеваний, довольно много. И это открытие открывает совершенно уникальные возможности.

Можно многое перечислять для более характерных заболеваний. Но я не могу не отметить и то, что подобные технологии открывают совершенно уникальные возможности для дальнейшего развития науки. Все мы знаем про гены, которые функционируют в нашем организме, но таких генов очень много, и мы только о небольшой части знаем достоверно, что они делают и как они взаимодействуют друг с другом. Однако многие тысячи генов ещё остаются непонятыми и неисследованными. Возможность точечно изменять тот или иной ген позволит нам понять взаимосвязь между разными процессами в организме и подойти к пониманию как ранней диагностики, так и потенциала лечения таких болезней, например, многофакторных, как рассеянный склероз, который сейчас считается неизлечимым.

Или, например, никто не хочет стареть, но никто не понимает, что такое старость. Соответственно, изучение таких вопросов позволит нам решить многие вопросы, которые сейчас кажутся не решаемыми. И в мире просто бум исследований в этом направлении.

Нельзя не сказать, что в Российской Федерации эти исследования тоже проводятся. Хочу привести пример Московского университета, в котором, благодаря программе его развития, Виктор Антонович Садовничий поддержал создание лаборатории по геномному редактированию. И в настоящее время в этой лаборатории создано уже 17 линий таких мышей, в которых геном был определённым образом отредактирован, и ведутся исследования по их изучению в настоящее время.

Большое значение, большой вклад, опять же не могу не отметить, Сколковского института науки и технологии, который не только ведёт работы по применению этой технологии, но и по её совершенствованию и разработке. Конечно, нельзя не упомянуть институты Академии наук, как в Москве, Санкт-Петербурге, так и здесь, в Новосибирске, которые в основном используют технологии на клеточном уровне. Ещё хочу опять же отметить Курчатовский институт, в котором, я не знаю, знаете Вы или нет, создаётся уникальный программный продукт, который позволяет, собственно, эти наводчики определять правильно. Вы же должны попасть туда, куда надо, а геном большой. Это на самом деле очень большая проблема.

Не могу не упомянуть опять же, что до настоящего времени в основном эти исследования развиваются при поддержке научных фондов. Однако проблема глобальная. Это не только наука, но и потенциальные технологии. И понятно, что только при поддержке фондов и отдельных институтов и университетов её решить нельзя. И поэтому мне кажется, что это такая прорывная технология, прорывное открытие, которое не может Российская Федерация упустить. Для того чтобы занять лидирующие позиции в мире, мне кажется, что это должна быть некая государственная программа финансирования этого направления науки. Здесь нужна и подготовка кадров, и возможность для возращения кадров из-за границы, и, соответственно, создание инфраструктуры, причём не только той, которая всё время покупается за границей. Наконец, мы должны уже подойти к созданию собственной приборной базы.

И ещё одна животрепещущая проблема, которая была уже упомянута нашим сегодняшним лауреатом, господином Никитиным, – это, соответственно, поставка реактивов. Мы проигрываем конкурентную борьбу в конкурентоспособных областях, потому что, если я, например, работаю за пределами нашей Родины, нужный мне реактив приносят завтра, в крайнем случае, послезавтра. В нашей стране я должна ждать минимум три месяца и заплатить от 1,5 до 3 раз больше за этот реактив, чем за пределами нашей страны. Это сильно тормозит развитие экспериментальных областей науки и опять же сильно снижает привлекательность для молодёжи и для того мирового сообщества, о чём мы говорим. Мне кажется, это тот критический вопрос, который надо решать просто в первую очередь на государственном уровне.

Спасибо за внимание.

В.Путин: Я думаю, что Вы правы. Такая программа востребована. Подумаем и сформулируем её вместе с Вами.

О.Донцова: Спасибо.

В.Путин: Я уже не говорю про сопровождающие вещи, реактивы и так далее, но программа в целом, конечно, сегодня нужна.

О.Донцова: Владимир Владимирович, но про реактивы – это серьёзная проблема. Это та проблема, которая, в частности, вынуждает молодых людей предпочитать работать за границей, а не у нас.

В.Путин: Я понимаю. В рамках программы мы порешаем и проблему реактивов. Хорошо? Но в целом надо подумать над такой программой, я согласен.

Главное, чтобы мыши не превращались в крыс в этой лаборатории, а превращались в корову, которая даёт правильное молоко.

О.Донцова: Но начать-то надо всё равно с мышей, а уже потом коровы.

В.Путин: Да, я согласен. И реактивы нужны при этом правильные. Согласен. И своевременно. Спасибо большое.

Пожалуйста, коллеги, кто хотел бы высказаться?

Прошу, Александр Александрович.

А.Дынкин: Спасибо, Владимир Владимирович.

Я хотел бы два слова сказать в развитие мысли Александра Михайловича о туннельном эффекте. Я считаю, что, действительно, люди науки, люди научного мировоззрения больше устойчивы к пропаганде, к идеологиям. Поэтому когда дипломаты, военные перестают понимать друг друга, я думаю, что люди научного мировоззрения остаются последним каналом межгосударственных отношений.

В этой связи я хочу сказать, что российские учёные-международники сегодня активно участвуют в поиске выходов из текущих кризисов – будь то Сирия, будь то Донбасс, будь то ситуация на Корейском полуострове. Я вам могу сказать, что такой известный востоковед, академик Виталий Наумкин, практически два года живёт в треугольнике Москва – Дамаск – Женева, являясь помощником де Мистуры, и там активно работает.

Хочу сказать, что такой новой формой конкурентности в наших дисциплинах стало проведение крупных международных конференций. Особенно растёт сегодня конкуренция со стороны Китая и Индии. Мы это ощущаем при подготовке «Примаковских чтений». Я Вам могу сегодня доложить, что по глобальному рейтингу «Примаковские чтения» не только вошли в мировой топ-10, но заняли седьмое место. На первом месте конференция «Шангри-Ла», которая проводится по азиатским сюжетам в Сингапуре, Мюнхенская конференция по безопасности на четвёртом месте, а мы – на седьмом. Неплохо, я считаю.

Конечно, Ваше внимание, Ваше участие в этой конференции сыграло большую роль. И хочу сказать, что нам очень активно помогает председатель оргкомитета Юрий Викторович Ушаков, присутствующий здесь Андрей Александрович тоже нам помогает и, конечно, Сергей Викторович Лавров. И это та форма, которую, на мой взгляд, нужно поддерживать и развивать.

Ещё о глобальной конкурентоспособности скажу, что мой институт, ИМЭМО, несмотря, в общем, на часто предвзятое к нам отношение, к нашим проектам, к нашим публикациям, увеличил свою позицию в мировом рейтинге на три хода вверх и занял 28-е место. И я хочу отметить, что учёные МГИМО также очень прилично продвинулись в этом рейтинге.

Если говорить о том, что нам нужно сегодня для активного повышения нашей конкурентоспособности, то если бы мы могли предусмотреть некие резервы или в РНФ, или в РФФИ для перевода наших трудов на английский язык и наших журналов, это бы резко повысило нашу и цитируемость, и конкурентоспособность.

И второе – я думаю (Сергей Алексеевич здесь сидит), что во многих странах есть должность научного советника при Министре иностранных дел. Может быть, нам об этом подумать для координации этой работы?

Спасибо.

В.Путин: Спасибо большое.

Виктор Антонович, пожалуйста.

В.Садовничий: Спасибо, Владимир Владимирович.

Вы сказали о важности подготовки кадров, то есть заботе о будущем. Я хотел в большей степени как президент Союза ректоров рассказать об университетской корпорации и её вкладе в научно-техническое международное сотрудничество.

Прежде всего – это площадка форумов. Мы с 2000 года провели 50 форумов, когда десятки, а то и сотни ректоров других стран приезжают к нам или мы ездим и изучаем системы образования, мониторим то, что происходит в ведущих университетах мира. Только с 2014 года в этих форумах приняло участие 2 тысячи ректоров зарубежных стран, только за три года. На ряде таких подписаний, Владимир Владимирович, Вы были в качестве руководителя страны: в Японии, в Китае. Эти форумы являются очень важной частью вот такого научно-технического сотрудничества.

Через несколько дней, Владимир Владимирович, мы едем в Ливан, Бейрут, для проведения форума ректоров Лиги арабских стран и ректоров России. В этой поездке через несколько дней примет участие около 40 ректоров России и 60 ректоров арабских стран. Я перечислю страны, которые примут участие в конференции Лиги арабских стран 18-го числа, – это Иордания, Ливан, Сирия, Ирак, Эмираты, Египет, Алжир, Сомали, Оман, Йемен, Кувейт, Палестина и другие. Учитывая, что они сами обратились об организации этой встречи, и учитывая, что ректоры всех этих ведущих университетов из арабских стран – учёные, известные люди в своём обществе, думаю, это будет очень крупным событием буквально через несколько дней. Ольга Юрьевна примет участие в этом форуме, там будет и открытие школы.

Я хочу подчеркнуть мысль, что общение на уровне ректоров, а оно очень интенсивное, на мой взгляд, привело к тому, что у нас резко возрос в России поток иностранных студентов, в три раза по общей статистике. Я про Московский университет скажу, что когда-то я мечтал, чтобы 10 процентов иностранцев было от общего количества студентов. Сегодня их 25 процентов: 9,5 тысячи иностранных граждан учатся в Московском университете.

Важно это? Безусловно, важно. Потому что это будущие учёные, которые будут работать в наших совместных проектах, на наших установках, и главное – эти контакты позволяют хорошо мониторить, что происходит нового в образовании. Если мы не отстанем в образовании, значит, мы будем опережать в науке.

Ещё об одном проекте я хотел сказать. Он относится к научно-техническому сотрудничеству, о нём сегодня говорилось. Это бывшие страны Советского Союза, СНГ и наше ближнее зарубежье. По просьбе президентов этих стран, шесть стран, Владимир Владимирович, мы открыли филиалы в этих странах. Это были только личные просьбы президентов, и после чего издавался указ об открытии филиалов. Сейчас в этих филиалах учатся 3 тысячи студентов, которые получат дипломы Московского университета. Считаем это очень важным. Об этом мало говорится, но это будущая элита этих стран. Во многом они и приезжают к нам, но и даже если они остаются там, в основном на работе в тех странах, они имеют диплом МГУ, они учились у наших профессоров.

Последнее решение нам удалось провести: создать такой филиал в стране уже западной – Словении, где руководству страны пришлось советоваться с Брюсселем, с тем чтобы мы могли открыть там филиал. Этот филиал открыт, начались занятия, с сентября – полноценные занятия. Это ещё один успех, я считаю, нашей международной политики по сотрудничеству.

О китайском совместном университете я говорил, там полным ходом идут занятия. И, главное, китайская сторона очень сильно оснащает совместный университет новейшим оборудованием. То есть они в этой особой зоне Китая рассчитывают на рывок в научно-технологическом развитии, учитывая научный потенциал Московского университета. Но мы тоже учимся. Там наши биологи, математики, информатики, которые на этом оборудовании. И тоже, считаю, это очень и очень полезно.

И ещё об одном проекте, реализованном здесь по Вашему указанию и согласию. Это рейтинг. Владимир Владимирович, рейтинги имели определённую цель. Они, безусловно, оценивали системы образования исходя из каких-то собственных взглядов, эти ведущие рейтинги, к которым мы привыкли. Мы в принципе не были согласны полностью с тем, что они абсолютная истина, и предложили новый рейтинг, который смотрит на университет как, конечно, на центр образования, центр науки, но и центр, который связан с обществом. Он является скрепой общества. Для региона иногда – важнейшее учреждение. И вообще, университеты – это будущее страны и региона. Нельзя оценивать университет только по публикациям.

Поэтому предложили рейтинг, где три миссии: наука, образование и университеты и общество. Это вызвало споры. Вместе с тем приняли участие сотни зарубежных университетов в этом рейтинге. Мы подвели итоги. Он опубликован. Идёт дискуссия. И мы показали, что наша система образования считается одной из лучших. Вместо одного университета, который входил в топ тех рейтингов, сейчас вошло 13 университетов России в топ нашего рейтинга. И пусть мы не первые, мы не ставили эту задачу, есть американские университеты. Но как страна мы, в общем, вторые. И сильно показали, что наша система, безусловно, сильна. Я думаю, что мы продолжим, уже идёт новый рейтинг, мы будем наращивать свои возможности. Это тоже наш авторитет.

Владимир Владимирович, говоря об этом, я завершу тем, что эта корпорация университетского сотрудничества не требует больших внешних затрат, это работа на будущее. Но она необычайно важна, потому что опыт говорит, что именно те, с кем мы сегодня общаемся как со студентами, в будущем становятся теми людьми, которые будут определять отношения между нашими государствами. И в том числе будут определять развитие науки в совместных наших проектах.

Я считал нужным от имени Союза ректоров об этом сказать.

Спасибо большое.

В.Путин: Спасибо большое.

Владимир Евгеньевич, пожалуйста.

В.Фортов: Спасибо. Я очень коротко хочу коснуться некоторых эффектов, которые могут помешать нам двигаться с нужной скоростью в том направлении, в котором, Вы сегодня указали, надо двигаться, и сказать о том, что мы будем конкурентоспособны, динамичны, будем интересны для наших коллег тогда, когда у нас условия работы здесь будут привлекательны. Это очевидная вещь.

Тем не менее, к сожалению, в последнее время особенно, у нас наука становится всё более и более бюрократизированной. Всё больше и больше нужно писать бумаг, отчётов и разных других бюрократических документов, которые, в общем, мало помогают делу и фактически тормозят наше движение в этом направлении.

На Западе делается по-другому. Передо мной сейчас листочек масштаба А4. Это бланк, который должен записать человек, который номинирует своего коллегу на Нобелевскую премию. Каждый год рассылается нескольким десяткам учёных-физиков, по крайней мере, я это могу сказать. И для того, чтобы выдвинуть человека на такую престижную премию, вы должны заполнить на самом деле полстранички. Это можно сделать от руки. У меня ушло на заполнение этого бланка 15 минут. Этого хватает для того, чтобы принять решение о том, что человек имеет нужный уровень.

У нас тоже в своё время была такая вещь, когда бюрократия и дело были максимальным образом разнесены. Вот передо мной, тоже на полстранички А4, схема, написанная от руки Андреем Дмитриевичем Сахаровым – на создание водородной бомбы.

Я хочу эти две бумаги передать Вам, Владимир Владимирович, чтобы у нас было представление о том, какая у нас сегодня сложная система. Она неповоротлива, она неконкурентоспособна, безусловно.

Я предлагал бы построить программу дополнительно к тому, что мы сейчас обсуждаем, программу радикальной дебюрократизации науки. Мы должны принимать только те решения, которые полезны учёным, которые ведут к цели. Других вещей принимать, по-моему, не надо, это только отталкивает людей. Это первое, что я хочу сказать.

Второе – это вот что. Сегодня в мире построено очень много дорогих установок. Часть из них была сегодня здесь названа, но большая часть ещё и не названа. И фактически на каждую из этих установок, Александр Михайлович хорошо их знает, по лазеру, например, существует своя программа фундаментальных исследований. Эта программа предполагает обязательное международное участие. Каждый год существует «борд», который выбирает на конкурсной основе программы. И очень часто наши учёные выигрывают компетенцию в этих «бордах».

Но дальше начинается хождение по мукам. Надо оплатить дорогу, надо оплатить гостиницу, надо оплатить транспортировку приборов. Мы провели очень непростую оценку, я не буду вас утомлять сейчас. Работа по НИФу, например, это National Ignition Facility в Ливерморе, там каждый опыт стоит от 2 до 3 миллиардов долларов. Просто нажать кнопку и стрельнуть. Это даётся бесплатно. Но бесплатно вы не можете получить то, о чём я сказал, «аккомодейшн» и вот эти все вещи.

Такой коэффициент, чисто денежный. Цена работы, машинного времени, на НИФе если взять, нужно заплатить, чтобы участвовать в этом проекте, в 0,3 процента меньше, чем стоит эта экспериментальная установка, не установка, а опыты на этой экспериментальной установке. Это очень выгодно. И это открывает нам совершенно уникальные возможности доступа к установкам самого широкого класса. Это и энергетические установки, это установки и математические, суперкомпьютеры и так далее.

Я предложил бы эти два блока отдельно нам вписать в ту программу, которая будет создана.

Спасибо.

В.Путин: Спасибо большое.

Так, пожалуйста, коллеги, ещё.

Юрий Владимирович, прошу.

Ю.Плугатарь: Глубокоуважаемый Владимир Владимирович! Глубокоуважаемые члены Совета!

В 2014 году в родную гавань вернулись вместе с Крымом также и академические институты, некоторые из которых начали свою деятельность ещё во времена Российской империи, играли важную роль в СССР и уже сейчас вносят существенный вклад в развитие отечественной науки.

То, что происходит у нас сейчас в наших институтах, можно назвать одним словом – это настоящий прорыв, и всё это происходит как раз потому, что при поддержке Российского научного фонда, Федерального агентства научных организаций, Российской академии наук, наших собственных сил создаются новые лаборатории, новые комплексы и закупается оборудование. Цель всего этого – выйти на самый высокий мировой уровень.

Самое главное, что удалось за это время, – восстановить и укрепить тесные связи между нашими учёными и учёными других институтов Российской Федерации вместе с университетами. В результате этой работы появляются совместно обучающие кафедры, центры коллективного пользования.

Успешно работает совместная программа «Артека», Московского государственного университета и Никитского ботанического сада, где дети под открытым небом, в лабораториях получают новые знания и делают первые шаги в науке.

Вопреки санкциям, принятым рядом зарубежных стран, за эти три года крымскими научными организациями были достигнуты определённые успехи в международной деятельности.

Мы принимаем участие более чем в 200 научных конференциях в разных странах мирах и везде пишем, например: «Ялта, Крым, Россия». На проводимые конференции у нас в Крыму с удовольствием едут международные коллеги из различных стран мира, в том числе из Европейского союза, в том числе и руководители различных научных сообществ, в том числе и нобелевские лауреаты. Таким образом, гордо развевающийся российский триколор на корабле крымской науки хорошо виден как на Востоке, так и на Западе.

То, о чём сегодня говорилось, о новых программах. Хочу доложить, что шесть институтов, подведомственных Федеральному агентству Российской академии наук, уже разрабатывают программу при поддержке зарубежных учёных, наших соотечественников, программу по глобальному биоразнообразию. Это программа формирования, изучения глобального геномного картирования и геномной инвентаризации растительности. Речь идёт об исследованиях на уровне единичных клеток.

В результате этих исследований можно получить периодическую систему клеточных типов, прогностические возможности которой сопоставимы разве что с таблицей химических элементов Менделеева. Это действительно настоящий прорыв. Если начать реализацию этой программы немедленно, мы можем занять лидирующие позиции в мире.

Научные учреждения Крыма и Севастополя за это короткое время полностью интегрировались в научную деятельность Российской Федерации, объединяя свои усилия для создания трёх современных федеральных исследовательских центров. В этой связи дополнительная поддержка на региональном уровне ускорила бы этот процесс.

Кроме того, именно федеральные научные центры, на наш взгляд, могут решать не только фундаментальные задачи, но и способствовать решению региональных вопросов. Предложения по Крыму у нас разработаны. Крым – территория возможностей. Мы видим, как прекрасно организована наука здесь, в Новосибирске, там, где есть академгородки, там, где есть наукограды.

Крым – прекрасная площадка, где можно проводить исследования: от исследований Мирового океана до дальних просторов космоса, от медицины (это и курортология, особенно детская курортология) до сельского хозяйства. Поэтому, на наш взгляд, Крым просто обязан стать новой площадкой для развития науки в Российской Федерации.

И в заключение, пользуясь случаем, разрешите, Владимир Владимирович, Вас пригласить в Никитский ботанический сад – это жемчужина России, это старейшее научное учреждение Крыма.

Спасибо за внимание.

В.Путин: Спасибо большое, Юрий Владимирович.

Конечно, будем этим заниматься и отдельно, и системно, и в рамках решения общих задач по развитию российской науки и Академии.

Пожалуйста, прошу.

Г.Ершова: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Хотела бы замолвить слово о гуманитарных науках. Дело в том, что в этом году мы празднуем 100 лет с того момента, как молодое, только что родившееся Советское государство приняло ряд проектов, законов, как бы мы теперь назвали, о сохранении и развитии науки, о чём, в общем, не очень любят говорить почему-то. И благодаря тому, что наука была сохранена тогда и созданы совершенно невероятные проекты, вообще-то Россия резко стала таким образцом для науки, для всего мира.

Но очень важным фактором, который сопутствовал развитию всех этих проектов, было продвижение новых ценностей, тех ценностей, которые несла социалистическая революция, потому что гуманитарные ценности – это то, что позволяет нам ощутить нашу идентичность. Какие бы мегапроекты ни существовали, без ценностей мы никто. И на самом деле эти ценности – это то, в чём во всём мире до сих пор воплощается Россия.

Мы, Владимир Владимирович, (не знаю, Вы, наверно, и не помните, а после 2007 года, после Вашего визита в Гватемалу) вообще-то создали два постоянно действующих центра: один – в Гватемале, другой – в Мексике. В этих университетских центрах и развиваются проекты, то есть это школа Кнорозова – уникальная гуманитарная школа. Это и студенты. Мы открыты, в общем-то, для всех научных учреждений, и все могут приезжать туда и работать.

Но дело в том, что эти центры, оказалось, то, чего мы не ожидали, они привлекают и соотечественников, и зарубежных учёных, которые хотят с нами сотрудничать, и мы открываем проекты для них. Но это наш российский проект. Мы не просим у них. Мы предлагаем наше, и они идут к нам.

На самом деле, мне хотелось бы быстро завершить, опять подчеркнув, что нельзя забывать о гуманитарных науках. Если мы вымоем этот «интеллектуальный компот», из которого потом рождаются жемчужины, мы потеряем всё. И мегапроекты будут нужны уже не нам. Поэтому только это я хотела сказать.

В.Путин: Очень важно то, что Вы сказали. Спасибо большое.

Прошу Вас.

А.Калашникова: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые члены Совета! Я бы хотела сказать буквально несколько слов об одном из вопросов по развитию инфраструктуры.

В самом начале нашего заседания Вы в качестве одного из приоритетов назвали развитие инфраструктуры для проведения НИОКР. В Физико-техническом институте имени Иоффе, в котором я имею честь работать, сейчас как раз реализуется очень интересный и, думаю, очень важный проект – это создание и оснащение НИОКР-центра, в котором по плану должны производиться именно такие исследовательские и опытно-конструкторские работы, по таким направлениям, как солнечная энергетика, в том числе для космического базирования, силовая электроника, накопление энергии и другие очень важные для нас сейчас направления.

Но в процессе реализации проекта создания и оснащения НИОКР-центра Физико-технический институт столкнулся с проблемой, которая, как мне кажется, может оказаться важной и решение которой может оказаться важным при реализации других подобных проектов. Дело в том, что проект создания НИОКР-центра – это относительно длительный проект, он был рассчитан изначально на пять лет, с существенным финансированием из бюджета. К сожалению, уже дважды в процессе реализации этого проекта финансирование его сокращалось, причём сокращалось настолько существенно, что на данный момент нельзя даже предсказать, когда можно ожидать завершения этого проекта.

И поэтому я бы хотела предложить Вам и членам Совета рассмотреть вопрос о том, что подобные инфраструктурные проекты должны иметь некую страховку, некую защиту от таких очень серьёзных сокращений бюджетного финансирования. Потому что когда инфраструктурный проект, который изначально запланирован на пять лет, реализуется в течение десяти или двадцати лет, к сожалению, сама идея его реализации теряет смысл.

В.Путин: У нас общий принцип, который заключается в том, что любое начатое дело должно быть завершено, прежде чем начинать другое. Это несколько примитивнее всё выглядит, скажем, в каких-то крупных стройках, в объектах. У нас очень часто любят начинать что-нибудь очень важное, не закончив того, что считалось важным ещё накануне вечером. Поэтому я с Вами согласен, надо просто посмотреть внимательнее. Александр Михайлович тоже поддерживает. Посмотрим.

Пожалуйста, Артём Ромаевич.

А.Оганов: Господин Президент! Дорогие коллеги!

Хотел бы сказать пару слов о преодолении последствий «утечки мозгов», в результате которой, как мы знаем, наша наука понесла очень большие потери. Сейчас у нас довольно быстрое восстановление. По данным, которые у меня есть, за десять лет число публикаций российских авторов выросло на 40 процентов, а в журналах первого квартиля – на 50 процентов. Но по-прежнему, скажем, по показателям средней цитируемости наши статьи уступают британским учёным в 2,2 раза, американским учёным – в 2 раза, и даже китайским учёным – в 1,6 раза. По общему публикационному показателю мы на 16-м месте. Несмотря на хорошую динамику, мы находимся не на своём месте. Это не место России – 16-е.

Нередко немолодые учёные у нас учат молодых учёных неактуальным вещам, неактуальным задачам, и потенциал молодёжи попросту не раскрывается. Нужно вернуть, точнее, создать условия для возвращения наших лучших уехавших учёных и превращения России в магнит для лучших учёных не только российского происхождения, но и иностранцев, как из дальнего зарубежья, так и ближнего зарубежья. Общий принцип должен быть таким, чтобы обеспечить конкурентные условия для них, сопоставимые с тем, что они уже имели на Западе или где они жили, в других странах, и с тем, что имеют их коллеги, находящиеся в России, включая социальные условия.

Позвольте несколько простых конкретных идей добавить к этому. Во-первых, мегагранты создали сотни передовых лабораторий в России. Нужно создать систему удержания мегагрантников в России на постоянной основе. Существующие инструменты не всегда обеспечивают сохранение этих лабораторий, после трёх или пяти лет лаборатория может просто исчезнуть, и ведущий учёный уедет. Нужно таким учёным предлагать возможность переезда в Россию на полной основе.

Во-вторых, можно подумать об инструментах привлечения в Россию инженеров-инноваторов. Если хотите, мегагранты для инженеров-инноваторов.

В-третьих, можно подумать о льготах на интеллектуальную собственность для возвращенцев и переселенцев. Система у нас и за границей такая – университет оплачивает патент и владеет им, а автор патента получает определённый процент. Можно давать более выгодные проценты здесь, в России, и привлекать, таким образом, талантливых людей.

Четвёртое. Для понижения барьеров приезда талантов в Россию можно предусмотреть долгосрочные рабочие визы, грин-карты или облегчённое получение гражданства для талантливых людей. И наконец, можно использовать успешный опыт, который уже есть в разных лабораториях и кафедрах ведущих российских университетов: МГУ, СПбГУ, Высшая школа экономики, ИТМО, наш Сколтех прекрасный опыт имеет, Институт биоорганической химии и так далее.

Очень большой потенциал, который следует использовать, имеет русскоговорящая научная диаспора. Но в силу своей возрастной структуры этот потенциал будет исчерпан лет через 10–15. У нас не так уже много времени для возвращения нашей диаспоры.

И хотел бы напомнить всем коллегам, что у России есть великолепный послужной список в деле привлечения талантов со всего мира. Россия всегда была магнитом для талантов. Вспомним, что Ландау вернулся в Россию после полуторалетней стажировки в Европе, Менделеев – после двух лет, Харитон – после двух лет нахождения в Англии, Ломоносов – после шести лет, Капица – после тринадцати лет.

Иностранцы тоже сослужили России огромную службу. Вспомним величайшего Эйлера, который посвятил свою жизнь нашей стране, Николая и Даниила Бернулли, Витуса Беринга, Иоганна Гмелина, Петера Палласа и многих других.

В.Путин: Спасибо большое. Очень практично и очень интересно.

Прошу Вас, Игорь Михайлович.

И.Реморенко: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

У меня тоже предложение касательно школьников. Я сейчас работаю в педагогическом университете, а больше 30 лет назад учился здесь, в физматшколе Новосибирского университета. Это была, конечно, плотная подготовка по физике и математике, но именно в этот Дом учёных мы ходили и встречались с учёными, которые вели международные исследования… Например, я ходил к профессору, который участвовал в международных коллаборациях по исследованию генезиса происхождения музыки аборигенов. Это страшно интересно. Это действительно междисциплинарная вещь, которая демонстрировала нам, что Россия может быть лидером в таких международных, казалось бы, не очевидных проектах.

Конечно, сейчас привлекать учёных, которые работают на международном уровне, к работе с детьми можно, но крайне нечасто, потому что это очень интенсивная работа, им некогда. Но сейчас появилась практика, пока очень пилотная, с «Сириусом», с Лигой школы «Роснано», когда на базе научных проектов создаются школьные задачи. То есть можно их так трансформировать, так методически препарировать, что сделать хорошие, очень продвигающие школьников учебные пособия.

Может быть, стоит сделать такую библиотеку глобальных проектов – «Россия в глобальной науке»? «Россия в глобальной науке» – это учебные пособия с задачами, с понятными школьникам такими интеллектуальными вызовами, решая которые, работая с которыми в школе, мы могли бы очень хорошо поддержать профильные классы школ, которых сейчас становится всё больше (инженерные, медицинские, академические сейчас создаются), и тем самым каким-то образом привлечь школьников к глобальной, серьёзной науке в будущем.

В.Путин: Спасибо.

Прошу, Валентин Николаевич.

В.Пармон: Владимир Владимирович, хотел бы вернуться к очень важной проблеме развития инфраструктуры. У нас сейчас очень неплохо идёт дело по созданию уникальных научных установок, в том числе класса «мегасайенс», центров коллективного пользования (центры коллективного пользования – имеется в виду научное оборудование). Тем не менее для осуществления проектов полного цикла, которые предусмотрены в Стратегии научно-технологического развития, необходимым звеном является технологическое.

Было бы правильно включить в официальный разряд национальные научно-технологические центры коллективного пользования. В частности, с их помощью можно было бы решить задачи, о которых уже дважды говорилось. Это проблема производства реактивов для самой российской науки. Есть проблемы, которые были озвучены представителем института имени Иоффе, – это создание особых, уникальных приборов и элементов приборной базы. То есть научно-технологические центры должны обязательно попасть в поле зрения структур, либо ФАНО, либо РНФ, либо Минобрнауки. К сожалению, они в значительной мере сейчас выпали.

Спасибо за внимание.

В.Путин: Ещё раз скажите, пожалуйста, эти научно-технологические центры какую задачу должны выполнить?

В.Пармон: Для того чтобы масштабировать работу от пробирки, необходима укрупнённая наработка. Допустим, я – химик, необходима укрупнённая наработка вещества. В одном институте, в одной лаборатории это сделать несерьёзно, для этого есть структуры, допустим, волгоградский филиал Института катализа, там целая система комплексных установок, которая позволяет масштабировать наработку и производить при необходимости в том числе и сверхчистые реактивы, но в небольшом количестве. Но этот объект, это самый ценный объект, который получила Российская академия наук (химия) в конце 80-х годов, он не поддерживается из бюджета вообще.

В.Путин: То есть они есть, просто речь идёт о том, чтобы поддержать их развитие.

В.Пармон: Да, чтобы была поддержка хотя бы с точки зрения обеспечения коммунальных расходов и так далее.

В.Путин: Всё, я понял. Нужна только информация более полная, что и где конкретно нужно поддержать.

Пожалуйста, прошу, Валерий Васильевич.

В.Козлов: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги! Позвольте тоже несколько соображений высказать по поводу научно-технического сотрудничества с зарубежными странами.

В докладе Михаила Валентиновича правильно было сказано о роли мегапроектов. Это как локомотивы, которые за собой могут потянуть целую цепочку новых научных результатов и новых технологий. Что особенно важно – всё это можно и нужно развивать в нашей стране.

Коллеги, надо, конечно, иметь в виду это как очень важную задачу, но не забывать и о более простых и, я бы сказал, не менее эффективных и традиционных инструментах научного сотрудничества.

Если позволите, на примере, который мне больше всего близок, – это математические науки. Конечно, математика, теоретическая математика, не такая дорогая, она, грубо говоря, почти ничего не стоит. Очень важно искать, просто важно закидывать сеть широкими ячейками и искать и поддерживать талантливую молодёжь, об этом уже сегодня говорили. Конечно, прикладная математика – вещь более затратная, достаточно вспомнить необходимость супервычислений, суперкомпьютеров. Это вещь очень нужная, но, конечно, у нас здесь не всё так благополучно.

Но я даже о теоретической математике хочу сказать. Международное сотрудничество имеет массу аспектов. И я хочу напомнить, Владимир Владимирович, Ваше поручение о развитии математического образования в нашей стране. Кстати, очень много сделано, и об этом много говорилось («Сириус» и так далее), но, к сожалению, не все идеи, очень интересные, которые были заложены и указаны в этом постановлении, удалось решить. Я имею в виду вопрос о создании четырёх международных математических научно-образовательных центров: в Санкт-Петербурге, Москве, Казани и Новосибирске.

В Казани и Новосибирске на базе университетов такие центры уже созданы, как я понимаю, работают. Что касается Москвы и Санкт-Петербурга, то там предполагалось это всё создать на базе наших двух выдающихся математических институтов: на базе Математического института имени Стеклова в Москве и Санкт-Петербургского отделения института Стеклова, нашей «Стекловки».

Понимаете, вопрос вроде бы простой, и Министерство образования и науки, и Федеральное агентство научных организаций, конечно, хорошо понимают эту проблему и вроде бы какие-то шаги уже сделаны, но мешают чисто юридические, правовые барьеры. Поскольку наша главная задача – это научные исследования, а центры научно-образовательные, с образовательной составляющей, и финансирование так легко перебрасывать не получается. Тем не менее это для нас очень важно.

В Санкт-Петербурге есть очень хорошая база. Это, собственно, Математический институт имени Эйлера, который как раз для этих целей и был создан. Надо оживить его работу. И у нас, в нашем Математическом институте, всё, собственно, есть, для того чтобы полноценно этим заниматься. Тем более этот вопрос сейчас имеет серьёзную актуальность в связи с тем, что мы замахнулись на проведение международного математического конгресса у нас в стране, в Санкт-Петербурге, в 2022 году. Аркадий Владимирович Дворкович возглавляет наш подготовительный комитет, и я, как говорится, постучу по дереву, вроде бы пока всё обстоит нормально.

В июне этого года в Бразилии состоится международный математический конгресс, и там будет принято окончательное решение. У нас хорошие позиции. Но для того, чтобы этот конгресс проводить, нужно проводить так называемые сателлитные конференции (до конгресса и после) у нас в стране, как раз в Санкт-Петербурге, Москве, Казани, Новосибирске, других наших городах нужно иметь площадки, которые мы могли бы полноценно для всего этого использовать. И мы рассчитываем на то, что всё у нас будет нормально в этом плане, потому что база есть.

Сегодня вручали премии молодым учёным. Десять лет, 30 лауреатов мы в итоге за это время имеем. Достаточно сказать, что в нашем Математическом институте имени Стеклова десятая часть лауреатов работает, у нас три такие премии. И это очень важно: не каждый институт может похвастать пока что хотя бы одним лауреатом.

Второй вопрос о том, как удержать нашу молодёжь работать в нашей стране. Коллеги, в чём мы проигрываем Западу в этих вопросах? Иногда, честно говоря, по мелочам. Это идея постдоков – это временные позиции для того, чтобы заниматься наукой.

Могу вам сказать, что в Академии наук, когда были институты, вместе с президиумом Академии наук у нас была программа постдоков. И мы вовлекали ежегодно в эту программу за счёт средств Академии наук до 400 молодых людей. Что такое 400 молодых людей? Это два небольших, средних института. Но всё равно, понимаете, это был конкурс, молодые учёные, кстати, участвовали в отборе претендентов, и программа работала, и работала эффективно.

Мне кажется, если мы что-то в таком духе сделаем, в плане создания рабочих мест, – пусть временных, на два-три года, по конкурсу для молодых учёных, с использованием возможностей наших фондов, фонды и так много делают полезного для поддержки научной молодёжи, но я имел в виду здесь на уровне более институциональном, – если будем действовать, мне кажется, это будет движение в правильном направлении.

В.Путин: В целом у нас это возрождается. У нас же есть такой опыт уже сейчас. Хотя это нужно, безусловно, расширять. Здесь мы сегодня тоже уже говорили об аспирантах, которые занимаются, не просто на очередную образовательную ступень переходят, а наукой занимаются – тоже абсолютно верная вещь.

Что касается научно-образовательных центров в Москве и Петербурге – обязательно доведём это до конца. Надеюсь, что будем всё делать для того, чтобы прошло международное мероприятие, о котором Вы сказали.

Пожалуйста, Максим Петрович.

М.Никитин: Уважаемый Владимир Владимирович! Спасибо большое за приглашение. Если можно, я короткую ремарку сделаю, чуть-чуть уточню некие моменты.

Вот почему Россия хороша в хоккее? Потому что у нас в каждом дворе хоккейные коробки есть. Второе – снега навалом, и родители не боятся отпускать детей поиграть там в хоккей. И с точки зрения коробок, мне кажется, уже очень много было сделано, то есть очень много инфраструктуры, финансирование есть науки и так далее.

Тем не менее у нас некоторые организации всё ещё боятся отпускать интеллектуальную собственность из себя. У нас очень тяжело, допустим, молодёжи решиться на то, чтобы организовать дело жизни – какой-нибудь стартап, в который они вложат 100 процентов их времени, потому что очень малая доля будет принадлежать им.

Известно, что Гарвард отдаёт, по-моему, семь процентов доли авторам. Но в Германии, допустим, в менее популярных институтах часто у института остаётся только роялти, институт претендует только на роялти с продаж, а вся доля передаётся авторам, и они вольны чувствовать, что это их детище. У нас ещё есть такая проблема, когда непонятно, у тебя будет доля или всё-таки у работодателя. Мне кажется, для молодёжи это очень важный фактор.

Что касается снега, мы понимаем, что заваливать всю страну снегом тоже плохо. То, что мы говорили про реагенты, я часто слышу эту формулировку в формате того, что давайте разрешим всем закупать всё отовсюду. Я бы сказал, что намного важнее всё-таки придумать какой-то некий один механизм, может быть, пока частный, который позволит учёным хоть как-то где-то покупать реагенты быстро.

Допустим, мы обсуждали сегодня в рамках выполнения грантов РНФ. Допустим, освободить прямые закупки, когда какое-то бюджетное учреждение закупает напрямую у зарубежного поставщика и говорит о том, что это требуется для выполнения гранта РНФ или РФФИ, просто освободить от таможенной проверки и ускорить этот процесс, когда это попадает на стол к учёному. Если эти вещи сделать, мне кажется, у нас и стартапов в области life science появится бесконечное количество, и по капитализации побьём WhatsApp и так далее.

Спасибо большое.

В.Путин: У нас интернет-торговля проходит практически без всяких ограничений со стороны таможни… Да-да, контейнеры приходят, написано что-то, они не знают, как это проверять. Тем не менее проблема существует, и её надо решать. Надо внимательно с этим разобраться, потому что просто так совсем освободить от таможни тоже невозможно, но надо придумать такие инструменты работы, которые бы не осложняли исследовательскую деятельность, вот о чём я.

По поводу этих процентов уже Артём Ромаевич говорил, по сути это одно и то же. И я с Вами абсолютно с этим согласен, полностью. Здесь нужно идти по тому пути, на котором сразу становится видно – нечего там забирать у исследователей, если ещё ничего не создано, если что-то больше забирать, так ничего здесь и не появится никогда, поэтому абсолютно точно, это рудименты прошлого, всё это социализированное сознание.

Владимир Евгеньевич приводил пример, как легко раньше решалось по некоторым основным направлениям, но нам невозможно вернуть прежнюю систему, потому что при прежней системе, когда Сахаров писал вот эту бумагу… Сверху чего написано? «Совершенно секретно».

А за всем этим стоял известный «физик-ядерщик» и организатор этой работы Лаврентий Павлович Берия. Попробуй не сделай! Поэтому прежние методы сюда нам не перенести. А то, что эти граждане, господа пишут вот так, на одном листочке, – да, они это делают, Андрей Александрович прав. Но когда идут за деньгами, я вас уверяю, я это знаю, там таким количеством документов уже не ограничишься, понимаете? Там тоже всё достаточно строго.

Но абсолютно с вами со всеми согласен в том, что нам нужно разбюрокрачивать систему принятия решений, это очевидно, делать это по-современному, с использованием современных технологий, обеспечивая при этом и интересы государства, ограждая граждан от чего-то недобросовестного, от воровства либо проникновения на наш рынок и на нашу территорию каких-то вредных или опасных объектов, предметов.

У нас сегодня повестка дня звучит «О глобальной конкурентоспособности российской науки». Дело ведь совершенно не в том, чтобы добиваться каких-то медалей. Нет! Нам просто условия надо создать для развития страны, а без развития науки не будет никакого развития страны. Условия надо создавать! Вот об этом мы сегодня с вами и говорили.

Поэтому я, во-первых, благодарен Михаилу Валентиновичу за то, что он сказал по поводу того, что нам нужно работать над инфраструктурой как над якорем для привлечения лучших специалистов. То же самое говорил и Валентин Николаевич и коллеги, когда мы собирались в более узком кругу с представителями Сибирского отделения Академии наук. Александр Михайлович набросал целую программу: и конкретную программу по регионам, и системные предложения сделал.

Когда мы говорим о международном сотрудничестве – это чрезвычайно важно, потому что это делает нашу науку частью мирового научного процесса. Но это тоже не самоцель. Нам ни в коем случае нельзя в этой сфере, так же как в других, создать условия, при которых это сотрудничество приведёт к дальнейшему оттоку. Наоборот, нужно делать так, чтобы это сотрудничество работало как насос сюда.

Здесь, безусловно, важно то, что было сказано Галиной Гавриловной по поводу гуманитарной составляющей. Без этого учёный, любой исследователь (молодой, среднего возраста), если нет каких-то гуманитарных основ, я сейчас не буду говорить в этой аудитории про патриотизм, хотя это никогда не лишне, тем не менее если этого нет внутри, то тогда все остальные исследования превратятся в схоластику и неизвестно чем закончатся не только для нашей страны, но и для мирового сообщества, потому что, как известно, скальпель может быть инструментом борьбы за жизнь, а может быть инструментом преступления. Вот без гуманитарной составляющей тоже никуда не деться. Это я, без всякого преувеличения, считаю очень важным.

Сейчас не буду повторять то, что, допустим, Артём Ромаевич сказал и наш самый молодой выступавший – сегодняшний лауреат. Нам нужно набросать этот перечень инструментов, которые сделают привлекательной работу у нас здесь для всех: и для тех, кто уже где-то в международных лабораториях работает, и для тех, кто ещё никуда не собрался уехать. Нам не нужно по этому вопросу особенно переживать. То, что движение в мировой науке идей, людей и кадров перетекание – там поработали, здесь поработали, – это, как в искусстве, ничего страшного нет.

Страшно то, если мы не создадим условия для того, чтобы людям интересно было работать у нас. Тогда к нам ничего перетекать никогда не будет. Поэтому главное, что мы должны сделать с вами, – это создать условия. Когда я говорю – мы с вами, имею в виду и государство, и научное сообщество.

Очень рассчитываю на то, что президент Академии наук, Александр Михайлович, будет опираться на своих коллег, на президиум – на всех, кто много сделал для развития российской науки, опираться на людей молодых, совсем свежих в науке, которые поработали в международных центрах и сюда приехали.

Безусловно, нужно, мы думаем над этим и будем это делать, создавать условия для продвижения, не только продвижения этих мегапроектов, а для того, чтобы расширять эти возможности.

Мы с вами встречались, с коллегами, у вас же были замечательные предложения… Кстати, меня это очень порадовало, когда люди, здесь поработавшие, наши соотечественники, вернувшиеся, поработавшие в рамках мегагрантов, начали говорить о том, как сделать так, чтобы молодым российским исследователям было интересно здесь работать. Тоже целый набор был предложений. Мы всё это будем реализовывать, постараемся ничего не забыть. В общем, и отдельные направления чрезвычайно важны.

Во-первых, хочу вас поблагодарить, я, безусловно, использую это и в Послании, которое сейчас готовится, и не просто так, для того, чтобы сказать об этом, а для того, чтобы сделать ваши предложения программой нашей совместной работы.

Спасибо вам большое.

УЧАСТНИКИ ЗАСЕДАНИЯ

Члены президиума Совета:

ФУРСЕНКО Андрей Александрович – помощник Президента (председатель президиума Совета, заместитель председателя Совета)

СЕРГЕЕВ Александр Михайлович – президент Российской академии наук, академик Российской академии наук (заместитель председателя Совета)

ОНИЩЕНКО Геннадий Григорьевич – депутат Государственной Думы Федерального Собрания, академик Российской академии наук

ДЫНКИН Александр Александрович – академик-секретарь Отделения глобальных проблем и международных отношений Российской академии наук, президент (научный руководитель) ФГБНУ «Национальный исследовательский институт мировой экономики и международных отношений имени Е.М.Примакова Российской академии наук», академик Российской академии наук

ПОГОСЯН Михаил Асланович – ректор ФГБОУ ВПО «Московский авиационный институт (национальный исследовательский университет)», академик Российской академии наук

САДОВНИЧИЙ Виктор Антонович – ректор ФГБОУ ВО «Московский государственный университет имени М.В.Ломоносова», академик Российской академии наук

ТОРКУНОВ Анатолий Васильевич – ректор ФГАОУ ВО «Московский государственный институт международных отношений (университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации», академик Российской академии наук

КОВАЛЬЧУК Михаил Валентинович – президент ФГБУ «Национальный исследовательский центр «Курчатовский институт», член-корреспондент Российской академии наук

БОРОВСКАЯ Марина Александровна – ректор ФГАОУ ВО «Южный федеральный университет»

МАЗУРЕНКО Сергей Николаевич – советник директора международной межправительственной научно-исследовательской организации «Объединённый институт ядерных исследований»

 ХЛУНОВ Александр Витальевич – генеральный директор Российского научного фонда

ШАГАЛИЕВ Рашит Мирзагалиевич – заместитель директора ФГУП «Российский федеральный ядерный центр – Всероссийский научно-исследовательский институт экспериментальной физики»

БИЛЕНКИНА Инна Петровна – начальник Управления Президента Российской Федерации по научно-образовательной политике (секретарь Совета)

Члены Совета:

УМАХАНОВ Ильяс Магомед-Саламович – заместитель Председателя Совета Федерации Федерального Собрания

ГЛЫБОЧКО Пётр Витальевич – ректор ФГАОУ ВО Первый Московский государственный медицинский университет имени И.М.Сеченова Министерства здравоохранения, академик Российской академии наук

ДОНЦОВА Ольга Анатольевна – заведующая кафедрой химического факультета ФГБОУ ВО «Московский государственный университет имени М.В.Ломоносова», академик Российской академии наук

КОЗЛОВ Валерий Васильевич – вице-президент Российской академии наук, академик Российской академии наук

ЛИСИЦА Андрей Валерьевич – директор ФГБНУ «Научно-исследовательский институт биомедицинской химии имени В.Н.Ореховича», академик Российской академии наук

ЛОГАЧЕВ Павел Владимирович – директор ФГБУН Институт ядерной физики имени Г.И.Будкера Сибирского отделения Российской академии наук, академик Российской академии наук

СОКОЛОВ Игорь Анатольевич – директор ФГУ «Федеральный исследовательский центр «Информатика и управление» Российской академии наук», академик Российской академии наук

ТРУХАЧЕВ Владимир Иванович – ректор ФГБОУ ВО «Ставропольский государственный аграрный университет», академик Российской академии наук

ФОРТОВ Владимир Евгеньевич – академик-секретарь Отделения энергетики, машиностроения, механики и процессов управления Российской академии наук, директор ФГБУН Объединённый институт высоких температур Российской академии наук, академик Российской академии наук

ШЛЯХТО Евгений Владимирович – генеральный директор ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр имени В.А.Алмазова» Министерства здравоохранения, академик Российской академии наук

АВЕТИСЯН Арутюн Ишханович – директор ФГБУН Институт системного программирования имени В.П.Иванникова Российской академии наук, член-корреспондент Российской академии наук

ПЛУГАТАРЬ Юрий Владимирович – директор ФГБУН «Ордена Трудового Красного Знамени Никитский ботанический сад – Национальный научный центр Российской академии наук», член-корреспондент Российской академии наук

АНИСИМОВ Евгений Викторович – научный руководитель департамента истории Санкт-Петербургского филиала ФГАОУ ВО «Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

ЕРШОВА Галина Гавриловна – директор учебно-научного мезоамериканского центра имени Ю.В.Кнорозова ФГБОУ ВО «Российский государственный гуманитарный университет»

КАЛАШНИКОВА Александра Михайловна – старший научный сотрудник ФГБУН Физико-технический институт имени А.Ф.Иоффе Российской академии наук

КОБЯКОВА Ольга Сергеевна – ректор ФГБУ ВО «Сибирский государственный медицинский университет» Министерства здравоохранения

КРОПАЧЕВ Николай Михайлович – ректор ФГБУ ВО «Санкт-Петербургский государственный университет»

ОГАНОВ Артём Ромаевич – профессор АНОО ВО «Сколковский институт науки и технологий»

ПРАТУСЕВИЧ Максим Яковлевич – директор ГБОУ «Президентский физико-математический лицей № 239»

РЕМОРЕНКО Игорь Михайлович – ректор ГАОУ ВО г.Москвы «Московский городской педагогический университет»

ШМЕЛЕВА Елена Владимировна – руководитель унитарной некоммерческой нетиповой образовательной организации Фонд «Талант и успех»

Приглашённые:

ДВОРКОВИЧ Аркадий Владимирович – Заместитель Председателя Правительства

ВАСИЛЬЕВА Ольга Юрьевна – Министр образования и науки

МЕНЯЙЛО Сергей Иванович – полномочный представитель Президента в Сибирском федеральном округе

ТРАВНИКОВ Андрей Александрович – временно исполняющий обязанности губернатора Новосибирской области

КОТЮКОВ Михаил Михайлович – руководитель Федерального агентства научных организаций

РЯБКОВ Сергей Алексеевич – заместитель Министра иностранных дел

ПАРМОН Валентин Николаевич – президент Сибирского отделения Российской академии наук, академик Российской академии наук